Олег Юрьевич Астахов — доктор культурологии, профессор, заведующий кафедрой культурологии, философии и искусствоведения Кемеровского государственного института культуры. Родом из Гурьевска, в 1994 году окончил филологический факультет Кемеровского государственного университета.

О том, как культурология стала выбором для профессионального развития, почему знание – это процесс и чем оно отличается от информированности, что такое проектная культура, мы поговорили с Олегом Астаховым в новом материале медиапроекта «Территория культуры»

— Олег Юрьевич, расскажите, как Вы пришли в культурологию?

— Когда закончил среднюю школу и встал вопрос, куда поступать, мыслей было очень много — в планах были и исторический факультет, и юридический, и романо-германский, и даже Тайгинский техникум железнодорожного транспорта. Но филологический факультет в итоге победил все остальные варианты.

Это было время, когда все зачитывались журналом "Огонек", когда появилась новая литература, А. Рыбаков "Дети Арбата", А. Приставкин "Ночевала тучка золотая" и многие другие произведения, в которых переосмысливалось наше привычное советское время. И мне это было очень интересно и любопытно открывать что-то новое!

Пять студенческих лет пролетели очень быстро и весело. А затем встал вопрос о дальнейшем пути. Мой научный руководитель, Светлана Дмитриевна Титаренко, доктор филологических наук, профессор, предлагала поступить в аспирантуру.

Но какая аспирантура сразу после пятого курса? Конечно нет! Учёба закончилась — хотелось свободы. Правда, «на свободе» (смеётся) я пробыл всего полгода. Устроился в школу учителем русского языка и литературы и понял, что мне очень не хватает университетской среды.

Наверное, многие через это проходят — после окончания вуза вдруг осознаёшь, что чего-то важного недостаёт. Хотелось вернуться. И я вернулся, но уже не в классический университет, а в институт культуры.

— Почему именно институт культуры?

— Прежде всего нужно было решить вопрос трудоустройства, чтобы были вакантные места. Хотя интеллектуальный выбор тоже был: либо идти на кафедру литературы и продолжать уже намеченный путь, либо начать работу на совершенно новой для себя кафедре культурологии. Кафедра литературы была очень привлекательна — там я мог бы продолжить начатую работу. Диссертация, которую я писал, была связана с литературой, но и на кафедре культурологии от литературы я, по большому счёту, никуда не ушёл.

Снова сработало то самое любопытство, как когда-то с выбором филфака! Что-то совершенно новое, непонятное, но главное — удивительные люди. Увлеченные преподаватели, новые дисциплины, свежий взгляд на привычные вещи — это был новый этап формирования профессиональных интересов

— Вы пришли сначала преподавателем на кафедру. Как в дальнейшем складывался Ваш профессиональный путь?

— Путь был довольно долгим. В 1995 году устроился преподавателем, затем аспирантура и защита кандидатской диссертации, после защиты меня пригласили в деканат. Стал заместителем декана по заочному обучению культурологического факультета под руководством Натальи Сергеевны Павлюк. Это была превосходная школа коммуникации — я увидел учебный процесс не только как преподаватель, работая со студентами, но и открыл для себя уровень административной работы, связанный с решением самых разнообразных вопросов, какие только могут возникать в институте. После этого работал в научно-исследовательском институте Прикладной культурологии под руководством Павла Ивановича Балабанова, доктора философских наук, профессора. Далее продолжил работу в научном управлении у Маркова Виктора Ивановича, доктора культурологии, профессора. При этом преподавательская работа на кафедре сохранялась — свои дисциплины продолжал вести.

Позже защитил докторскую диссертацию стал руководителем аспирантуры. И уже после этого с опытом учебной и научной работы пришёл на кафедру как руководитель. В должности заведующего кафедрой я работаю уже около пяти лет.

— Какой богатый опыт!

— На самом деле это достаточно разноплановый опыт. Конечно, можно говорить о развитии профессионального интереса, но самое ценное — это опыт человеческого общения, коммуникации, умение выстраивать связи. Этот опыт бывает разным — не всегда положительным, не всегда простым, но всегда поучительным. И я продолжаю его накапливать, общаясь не только со своими авторитетными руководителями и наставниками, но и с коллегами, студентами, друзьями.

— Кстати, очень символично, что у нас сегодня состоялся такой разговор! Я думал, чем знаменателен может быть сегодняшний день — встреча с Еленой Юрьевной должна быть связана с какими-то символами. Сегодня 3 сентября. И тройка — это ключевой символ.

Я вспомнил, что в этом году исполняется 30 лет моей работы в КемГИК. Ещё можно говорить о том, что 33 года связано с появлением культурологической школы в институте. Кафедра культурологии официально была образована в 1992-м году.

Это была инициатива самого главного человека, благодаря которому я стал культурологом, — Миненко Геннадия
Николаевича, доктор культурологии, профессор, первый заведующий кафедрой культурологии, мой научный руководитель и по кандидатской, и по докторской диссертации, учитель, наставник и друг.

— Как сложилась сфера Ваших научных интересов?

— Точкой отсчёта стал 1990 год. В университете тогда нам студентам второго курса филологического факультета предложили сделать выбор тем для курсовых работ, и Светлана Дмитриевна Титаренко открыла для меня новую литературу Серебряного, периода расцвета русской культуры конца ХIХ начала ХХ века. Так всё и началось — с моей первой курсовой работы в 1990 году. И, собственно говоря, от этой темы я больше никогда не отходил.

Серебряный век в исследовательском плане необычайно благодатен — это уникальный синтез искусств и культурных практик. Изучая Серебряный век, можно органично выходить за пределы собственно литературы в искусствоведение, эстетику и философию, культурологию. Поэтому мой переход от филологии к культурологии был хотя и не без сомнений, но вполне естественным и органичным.

Культурология предполагает особый исследовательский взгляд, иной способ анализа, когда ты сопрягаешь рассмотрение конкретного текста с уровнем его осмысления в более широкой плоскости культурных процессов и явлений. И Серебряный век как раз такую возможность предоставляет, поскольку поэт, художник того времени — это больше чем автор, это творец, теург, создающий новый мир, новую реальность через свое творчество.

К этому добавляется уникальная ситуация рубежа XIX — XX столетия — кризисная эпоха стимулировала представления о человеке как создателе нового миропорядке, что в конечном счёте и привело к революции 1917 года. Это был не инициативный проект отдельных деятелей, а результат развития исторического процесса и духа времени, который тогда господствовал. Серебряный век и культура рубежа веков в целом дают основания по-новому оценить характер формирования нового знания о мире, о себе.

— Олег Юрьевич, изучив информацию о Вас, я очень удивилась тому объёму работы, который вы выполняете. Как успеваете?

— Думаете легко? (смеётся) Со временем всегда сложно. Но я не понимаю пустоты. Пустоты и бессмысленности. Потому что «болото» — это самое жуткое, что может происходить с человеком! Это не просто потерянное время — это твоя жизнь, уходящая в пустоту.

— Время — тот ресурс, который не возвращается. Самый дорогой.

— Время — тот ресурс, которым ты живёшь. Если оно уплотняется, это конечно сложно. Сложно, но интересно — это как синонимы.

— Сегодня есть большая проблема — происходит трансформация, даже не просто трансформация, а подмена феномена, который мы называем знанием. Когда вдруг ты сталкиваешься с тем, что знание и информированность воспринимаются как синонимы. И смысл работы студента заключается в том, чтобы закрепить какую-то информацию и транслировать её. Это не знание!

Я стараюсь достучаться до студентов и борюсь с тем, чтобы наши разговоры не ограничивались чтением Википедии с телефона. Мне режет слух, когда хорошие студенты говорят: "Олег Юрьевич, для того чтобы подготовить доклад, мне нужно собрать контент". Какой «контент»?

— Студенты сейчас находятся в такой среде, она другая.

— Да, я это понимаю. И я не против информированности. Но моя задача — вытащить человека из привычного, удобного, комфортного состояния и научить прежде всего задавать вопросы, думать.

— А чем ещё подменяется знание?

— Готовым результатом! Когда я читаю лекции, часто вижу в глазах студентов вопрос: "И где вывод? Давайте уже запишем какое-то определение!" А я не даю такой возможности записать итоговое определение.

— Классно, мне кажется...

— И не даю такой возможности потому, что смысл знания — это не готовый результат. Конечно, готовые результаты, определения, концепции — всё это есть, но сводить к этому результат работы некорректно.

Часто на занятиях бывает такая ситуация, когда я задаю вопрос и получаю готовый вариант ответа. И меня это не устраивает, и опять возникают вопросы. Мы вместе со студентами движемся к пониманию того, что подлинное знание — это процесс, это путь бесконечного движения мысли. Это движение, в котором информация и контент важны, но все конкретные результаты носят лишь промежуточный характер. Это точки опоры для того, чтобы двигаться дальше, формулировать новые вопросы.

Знание — это сам факт интеллектуального движения, факт развития, который необходимо фиксировать и осмыслять через вопросы: "Почему именно так?", "Почему возникло именно это определение?", "Почему сложился именно такой подход?" Знание — это не "что?", а "почему?".

В этом ключе культурология оказалась мне исключительно близка. Здесь нет готовых, раз и навсегда данных ответов — они формируются в процессе исследования, в рамках концепций, которые можно развивать, с которыми можно полемизировать.

Да, я говорю о том, что мы, даже когда вспоминаем, например, своё студенчество, не контент вспоминаем и не определения. Вспоминается жизнь, эмоции, переживания, отношения. Это на самом деле является очень ценным и важным, потому что это то, что формирует наши способности понимать и относиться к вещам. Моя глубокая уверенность в том, что знание в чистом виде по определению быть не может. Знание всегда связано с твоим отношением к вещам, которые ты в конечном итоге принимаешь или не принимаешь.

— Вы учите студентов ходить в глубину...

— В глубину желательно. Можно и на отмели барахтаться. Кто как умеет. Но только не занимать пассивную позицию. Пусть глубоко, пусть мелко — можно быть везде! Из глубины тоже нужно иногда всплывать, сил не хватит бесконечно плавать на глубине, а на мелководье у берега постоянно сидеть как-то скучно, хочется поплавать. Поэтому по-разному, но главное — движение!

— Олег Юрьевич, к обучению социокультурному проектированию Вы подходите с этими же принципами?

— Да, конечно. Но здесь сопротивляются не только студенты, сопротивляются и опытные специалисты. Я сейчас поясню, о чём речь. Мы организовывали курсы повышения квалификации, где рассматривали вопросы по социокультурному проектированию. И самый главный запрос — вы даже знаете этот запрос — он про технологии. "Скажите, как сделать, а желательно не просто скажите, а дайте нам этот проект в готовом варианте: идею, технологию заявки, смету и так далее".

— "Хочу денег" — это называется!

— А ещё такая история: "Задайте нам, пожалуйста, правильные критерии, чтобы в соответствии с ними выстроить проект. Это будет моя идея, но я возьму за основу Ваш шаблон. Нужно, чтобы мой проект выиграл".

Но так не бывает! Любой проект — это твои слёзы, страдания, ошибки. Но такой запрос есть. Хочется идти по пути наименьшего сопротивления.

Конечно, я даю информацию, к каким технологиям и алгоритмам необходимо обратиться, как организовать свои расчеты и т.д. Но всегда стараюсь сопротивляться трансляции готовых вариантов ответов. Вообще, все технологии прописаны — есть учебники, есть стандарты. На наших занятиях мы можем говорить, почему что-то получается, а почему не получается. Мы обсуждаем подводные течения, которые возникают, и что необходимо учитывать, при этом стараюсь избегать однозначных вариантов решения проблем. Например, такого: "Подготовьте сметную калькуляцию, предположим, на 120 тысяч рублей. Учтите, что процент доходной части должен быть не больше 10%, с учетом возможности получения дополнительного финансирования от грантодателя, и так далее. И ваш проект будет выигрышным". Так не бывает!

— Конечно. На самом деле, мне даже обидно за проектную деятельность сейчас. Потому что понимаю, что она становится мейнстримом. С одной стороны, это хорошо — чем больше идей материализуется в реальности, тем лучше. С другой стороны, это больше похоже на ловлю рыбы. Всегда первична идея, которую ты очень хочешь воплотить. Ключевое слово — "хочешь".

— Именно так. И проектная деятельность, как мы начали говорить по поводу знания, — это тоже не готовый результат, а движение.

Я глубоко убеждён, что в любой проектной деятельности важным является не только документация и прочее, а твои интересы, твоя пробивная способность, твоя харизма и всё то, что заставляет двигаться этот организм как живой. И после этого у тебя появляется удовлетворение — не просто технология "ты сделал всё", а именно удовлетворение от того, что есть результат.

— И возвращаясь к теме Серебряного века в рассуждениях о проектировании, хочется сказать, что творчество и проектная деятельность взаимосвязаны! Творческое созидание мира, реализация проектных задач – это во многом культурные универсалии, связанные с активной рефлексией человека, с постоянным поиском.

И, конечно, у меня была такая сверхидея, фантазия: рассмотреть проектную деятельность не через алгоритмы и прикладные концепции, а через понимание творчества. Где в качестве точки отсчёта для анализа значимости проекта можно было бы взять позицию субъекта, художника, проектировщика. Не результат, к которому нужно прийти любой ценой, а изначальной движущей силой в этом случае становится характер развития субъектной позиции. И в этом контексте значимым является разговор не просто о проектах, а о проектной культуре. Что у тебя внутри, то ты и получаешь: кирпичи складываешь или храм строишь.

— Абсолютно!

Мы живём в эпоху, когда многие хотят готовые ответы, готовые технологии, готовые пути к успеху. Но настоящий путь начинается с искреннего желания следовать за своим любопытством. Оно движет познанием. Оно меняет мир.